Неточные совпадения
Я, в сущности, всегда думал, что христианство было искажено в угоду человеческим инстинктам, чтобы оправдать свое уклонение от исполнения заветов Христа, свое непринятие
христианской революции,
христианского переворота
ценностей!
Но такое отношение к
ценностям совершенно непереносимо для
христианской совести.
И только на этом
христианском базисе может быть построено учение о личности и произведена персоналистическая переоценка
ценностей.
Внутри
христианского мира противоборствуют две моральные направленности: смирение и творчество, мораль личного спасения и страха гибели и творческая мораль
ценностей, мораль отдания себя преобразованию и преображению мира.
Но от греко-римского мира осталась положительная идея
ценности качественного аристократически творческого труда, которая должна быть согласована с библейско-христианской идеей священно-аскетического значения труда и равенства всех людей перед Богом.
Поэтому в
христианской мысли очень остро ставится вопрос об отношении Бога и свободы, Бога и добра, свободы и
ценности.
Христианскую правду так трудно исполнить в жизни, потому что она сталкивается не только с глубокими нашими инстинктами, сохраненными с древних времен, но и с
ценностями, от которых нам трудно отказаться.
Римское понятие о собственности, допускающее не только употребление во благо материальных предметов и
ценностей, но и злоупотребление ими, есть совсем не
христианское понимание, и оно явилось источником европейского индивидуализма.
Христианская духовность не противоположна гуманности, она должна быть более гуманна, более абсолютно человечна, чем гуманизм, более признавать абсолютную
ценность каждой личности, должна быть более внимательной к страдальческой судьбе каждого человека.
Христианское сознание и мирочувствие требует аскетического отношения к благам мира сего, отвержения буржуазных
ценностей.
Все буржуазные
ценности положения в мире господствующее
христианское сознание приняло и оправдало.
В моральном сознании нового человечества есть творческие
ценности, которые не были раскрыты в
христианской морали.
Христианская всенародность,
христианский универсализм ничего общего не может иметь с демократическим понижением
ценностей и качеств, с буржуазным пожертвованием творчеством во имя благоустроения.
В чем вечная
ценность христианской морали, в чем
ценность для грядущей этики жизни, этики творческой?
Толстой разгромил
христианские святыни и
ценности и пытался изобрести собственную религию.
Христианская мораль есть мораль
ценностей, творческого повышения жизни, а не мораль благополучия людей, не альтруистически-распределительная мораль.
В
христианском сознании бесконечная
ценность индивидуальности соединяется с моральным космизмом и универсализмом.
Творчество не есть самосозидание и самосовершенствование в смысле йоги,
христианской святости или толстовства, не есть и созидание культурных
ценностей в «науках и искусствах».
Мораль
христианская тоже лежит по ту сторону противоположения альтруизма и эгоизма, ибо даже отношения людей она выводит из отношения человека к Богу: не во имя свое и не во имя другого, а во имя Бога и божественной
ценности.
Христианская мораль смирения и послушания недостаточна, в ней не все
ценности жизни раскрываются.